Наверное, первые серьезные странности начались с того, что в городах стали заболевать собаки. Это касалось, как домашних животных, так и уличных  дворняг, помесей овчарок со всеми остальными породами, и знаменитыми высочайшей сопротивляемостью собственных организмов к любой заразе. За исключением особых ядов, разумеется.
      Но в этот раз речь  шла не о сознательных убийствах уличных собак, а именно о болезни. Собаки резко слабели, передвигались по улицам на подгибающихся лапах, а то и просто лежали целыми днями на боку между кустов, с которых уже медленно, но верно начинала осыпаться листва, предвещая скорое наступление холодов.
      На шкурах животных все очевиднее проступали розовые проплешины, увеличивающиеся при каждой попытки почесаться. Сентябрьский ветер гонял по улицам клочья собачьей шерсти, подобно тому, как в начале лета он гоняет по городу тополиный пух, вызывая растерянность  дворников и крайнее недовольство прохожих, которым эта шерсть, подброшенная случайным ветром, время от времени попадала прямо в лицо. У некоторых людей даже случались сердечные приступы.
       Наверняка вам знакомы люди, которых в прямом смысле передергивает, когда в лесу они лицом попадают в искусно натянутую между деревьями паутину. В этот момент они испытывают не просто чувство брезгливости, а что-то сродни первобытному страху от столкновения с чем-то нечеловеческим,  помноженным к тому же на внезапность. 
       Реакция на клочья собачьей шерсти, которую ветер бросал в лицо прохожим, была примерно такой же.  Все пока еще только смутно, но догадывались – происходит что-то странное, и очевидно собаки больны. И лишним доказательством этой мысли были  клочья собачьей шерсти, зацепившиеся за каждый куст и трепыхавшиеся при каждом дуновении ветра.
       Однако именно по той причине, что уличные собаки стали более вялыми и даже не лаяли на прохожих, симптомы их болезни были замечены не сразу. Впрочем, первые элементы общественного волнения возникли достаточно быстро, когда стали заболевать домашние собаки.
       Началось все с полного неприятия домашними любимцами любого питания, вызывавшего мгновенную диарею. Не помогали ни специальные таблетки, ни даже уколы. Собаки начали слабеть на глазах, а вывести их на улицу для того, чтобы они сделали собственные дела, не представлялось возможным. Животные не могли дойти не только до улицы, но даже до квартирного туалета.
       Ринувшиеся в ветеринарные клиники перепуганные владельцы вдруг с ужасом обнаружили, что очереди в них напоминают автомобильные пробки в центре города в час пик, и самое главное – никто не знает причину и последствия охватившего собак мучительного недуга.
       С легкой руки и болтливого языка желтых журналистов в общество был запущен термин «Собачья язва», не имевший никакого отношения к традиционной болезни желудочно-кишечного тракта у животных, а призванный напоминать о зловещей Сибирской язве, сеять панику и увеличивать тиражи. Результат, разумеется, был достигнут.
       В интернете резко увеличилось число собачьих форумов, на которых стенающие владельцы спрашивали друг у друга совета и вывешивали фотографии собственных любимцев на различных стадиях болезни. Однако внятного или хотя бы полезного совета дать им не мог никто.
       Параллельно на какое-то время оживились их коллеги из противоположного лагеря кошатников, а одним из самых популярных изображений в интернете стало широко растиражированное изображение сытого кота повышенной пушистости, вопрошающего «Догавкался, Шарик»?
       Впрочем, изображение, как правило, тиражировали те веселые и не до конца сознательные граждане, которые вообще никаких домашних животных не имели. Сами же кошатники в массе своей были напуганы не меньше владельцев собак, поскольку понимали, что от домашней собаки до домашней кошки – один шаг. А там, собственно, и до их хозяев недалеко.
       Примерно к концу второй недели все собаки полностью облысели. Розовая кожа их туловищ, постоянно покрытая мурашками и мелко дрожащая от постоянного озноба, производили страшное впечатление, и все большее количество владельцев приходило к выводу о том, что от питомца необходимо избавиться.
       Поскольку все ветеринары были и так по горло завалены работой и к тому же резко подняли цены даже на обычный осмотр, не говоря уж об усыплении, владельцам не оставалось ничего иного, как взять дело в собственные руки.
       Однажды утром буквально все мусорные контейнеры города оказались доверху завалены трупами задушенных животных. Но даже самого элементарного подсчета хватало, чтобы понять – это количество меньше одного процента от всех имеющихся домашних собак. И если так продолжится город меньше, чем за неделю охватит настоящая эпидемия, жертвой которой станут уже не только собаки.
       Уже к следующей ночи возле каждой помойки дежурила пара вооруженных автоматами полицейских, чьей задачей было не допущение самовольного избавления от собачьих трупов в черте города.
       Тогда собак стали вывозить за город. Практически в каждой машине, которая двигалась за черту города, на заднем сидении лежала завернутая в одеяло или простыню, но все еще живая собака, сухими и горячими ноздрями вдыхая последние в своей жизни глотки загазованного в пробках воздуха.
       В то время, как официальные службы занимались отыскиванием и сжиганием трупов бродячих псов, окрестные леса оказались буквально усыпаны мертвыми домашними. А так же со всех рынков полностью исчезли традиционные для осени грибы, поскольку их не только никто теперь не покупал, но и не отваживался собирать.
       К концу месяца не осталось ни одной живой собаки. Площадки, с которых еще недавно раздавался радостный лай, стояли пустыми, хотя на них регулярно можно было увидеть кого-нибудь из бывших владельцев  с поводком или ошейником в руках. В воздухе витал сладковатый запах смерти и всеобщего уныния, поскольку практически каждый ощущал, что это еще не конец.